Двойники. Психология игры и виртуальная реальность - Арон Брудный

У Сола Беллоу, получившего Нобелевскую премию, было написано:

«Вдумайся! Демографы прикинули, что число живущих сейчас, в нынешнем столетии, составляет приблизительно половину всех, кто когда-либо жил на земле. Для человеческой души – какие возможности! Статистически вероятно, что свойства, находящиеся в генофонде человечества, сейчас вернулись в жизнь – и самые лучшие, и самые худшие. И все они ходят где-то рядом – Будда и Лао-цзы, Тиберий и Нерон. И ужасное, и возвышенное, и пока еще неизвестное – все это существует»3.

Таким образом, родство является одним из наиболее простых объяснений существования двойников. В этом ряду самым показательным является феномен однояйцевых близнецов – не просто родственников, но фактических генетических двойников. Это явление с древнейших времен вызывает отношение, окрашенное священным трепетом и нередко угрозой. Известный французский ученый Рене Жирар, показал в своей книге «Насилие и священное», что появление близнецов тесно связано со страхом «утраты различий», хаотического смешения и разрушения социальной структуры сообщества. Этот глубинный страх, возможно, лежит в основе многих суеверий, связанных и с двойниками. Жирар не только связывает идею двойника с проблемой отделения себя от другого. Он говорит о том, что эта проблема указывает нам на универсальное явление «мимесиса», или подражания, которое можно найти не только в природе (в форме мимикрии), но и в человеческой культуре4.

Наш двойник возникает в зеркале, он запечатлен на фотографиях, он появляется на портрете, если нас рисует художник. По образу человека могут сделать скульптуру, манекен или куклу, и даже архитектурное сооружение – и это тоже двойники.

«В Италии неподалеку от Флоренции расположен город Сан-Джиминьяно. Когда-то его называли Сан-Джиминьяно с прекрасными башнями, город мало изменился со времен средневековья, но из 72-х башен или, как их называли, „небоскребов средневековья“, сейчас осталось только 14. В Сан-Джиминьяно и во Флоренции существовала традиция, согласно которой надстраивать родовые башни по предоставленному синьорией праву могли те лица, которые оказали услугу городу-государству. При этом указывался точный размер, на сколько футов можно надстроить башню, но никому и никогда не разрешалось надстраивать башню выше, чем башню Синьории. Если же заслуг становилось больше, то разрешалось рядом возводить вторую башню. За провинность могли срезать верхушку башни. Как, например, дом Данте во Флоренции, который стоит до сих пор обезглавленный».5 Башни символизировали заслуги, могущество и богатство проживавших в этом городе знатных семейств.

Рисунок. Башни Сан-Джиминьяно

Портретная живопись является более поздним явлением. Портрет же зачастую отражает (не намеренно) не только модель, но и облик самого художника. Однажды Леонардо да Винчи заметил ученику, рисующему натурщика: «Нос нарисуй покороче». «Да вы же не видели еще моего наброска», – воскликнул ученик. «Я видел тебя», – строго сказал Леонардо своему носатому ученику.

Рис. «Воспроизведение запрещено» (художник Магритт Рене, 1937 г.)

Создание портрета сейчас также используется и в психотерапии. Врач по отношению к пациенту выступает в роли скульптора или художника. И таким образом, если врачу недоступен внутренний мир больного, он через его двойника (скульптуру или портрет) может воздействовать на индивида. Метод этот считается довольно эффективным и используется чаще всего при лечении шизофрении и других расстройств, связанных с кататоническими состояниями. По свидетельству Г. Назлояна, разработавшего метод терапии с помощью скульптурного портрета, выход из состояния аутизма обычно начинается с первых минут создания скульптурного изображения головы пациента6.

Истории с двойниками, изображенными на портретах или отраженных в зеркалах, занимают значительное место в литературе. Наиболее известной из таких историй является повесть Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Этот сюжет повествует о молодом человеке, который был чрезвычайно красив, но бесчеловечен. Его внешность оставалась прекрасной, несмотря на все ужасные поступки, которые он совершал, но его портрет покрывался жесткими морщинами и все больше походил на злобного старика. Не в силах больше выносить встречи со своим собственным изображением, Дориан Грей пытается уничтожить портрет. Прибежавшие на шум слуги находят в комнате на полу тело старика и портрет очаровательного юноши.

Подобный сюжет присутствует и в рассказе Эдгара Аллана По, в котором герой на дуэли убивает своего злобного двойника, но оказывается, что тем самым он убил самого себя.

Раздвоение на «добрую» и «злую» половины личности описано и в классической повести Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», которая не только неоднократно переиздавалась, но и сотни раз экранизировалась. Доктор Джекил изобретает состав, приняв который, ему удается приобрести дополнительные физические способности и свободу от сдерживающих психологических механизмов для удовлетворения самых тайных и низменных желаний. Его альтер-эго, мистер Хайд, в итоге превращается в опасного убийцу. Также как и в предыдущих сюжетах, избавиться от Хайда доктор может, только убив себя самого.

Разделение на 2 половины (хорошую и плохую) существует и во многих комических сюжетах, одним из наиболее известных из которых является «Комедия ошибок» Шекспира. Если у Шекспира один из близнецов – пьяница и дебошир, имеющий семью, которая страдает от его образа жизни, то второй весьма положительный, одинокий романтический юноша. В более древних мифах о близнецах это разделение на «плохую» и «хорошую» части часто отражено в сюжетах, где один близнец имеет божественное происхождение, а второй – земное.

Таким образом, «идеальное Я» человека нередко оказывается снаружи. Крайняя степень отделения от индивида его «лучшей» части – это мифический сюжет о Нарциссе, прекрасном юноше, который влюбился в свое отражение, потому что не знал, что увиденное им изображение и есть он сам.

Рис. Картина аллегорического жанра «Нарцисс, смотрящийся в воду» (художник Брюллов К. П.).

Повесть Стивенсона приобрела необыкновенную популярность в силу того, что в ней отражена идея о том, что двойник внешний может быть, на самом деле, двойником внутренним. А кроме того, этот двойник оказывается тем, кто «исполняет» самые тайные желания индивида.

Двойник как «исполнитель» желаний присутствует в знаменитой легенде о рождении короля Артура. Артур был незаконнорожденным принцем, поскольку его мать леди Игрейна в момент зачатия Артура была замужем за лордом Горлуа, герцогом Корнуэльским. В нее влюбился король Утер, но эта любовь не могла осуществиться. Волшебник Мерлин придал Утеру черты герцога Горлуа, мужа Игрейны, благодаря чему они смогли встретиться. Произошло это благодаря чарам волшебника Мерлина, который придал Утеру черты герцога Горлуа – фактически превратил Утера в его двойника. Похожая история содержится в ирландской легенде «Любовь к Этайн». В этой истории молодой человек по имени Айлиль влюбился в Этайн – жену своего брата короля, и, поскольку эта любовь осуществиться не могла, он смертельно заболел. Этайн ухаживала за ним, полагая, что он находится уже на смертном одре. Однако спустя некоторое время молодой человек начал выздоравливать. Он рассказал Этайн, что влюблен и что для полного выздоровления ему необходима встреча с ней. Этайн согласилась прийти на свидание в тайное место, однако молодой человек признается ей, что свидание проспал. Тем не менее, Этайн уверена, что встретила его в назначенном месте в назначенное время. Они решают встретиться еще раз, но история дважды повторяется: Этайн встречает на свидании двойника Айлиля. На третье утро молодой человек говорит ей: «Как хорошо, что мы так встретились! Теперь я совсем здоров, притом же и честь твоя не пострадала!»7.

Эти мифологические и литературные сюжеты связаны с еще одной важной идеей, близкой к идее двойников – это идея робота. По утверждению Томаса Лихи, проблема «человек-робот» являлась одной их основных проблем научной психологии 20 века. В начале века впервые был описан мысленный эксперимент известного психолога У. Джеймса с «автоматической возлюбленной»: «Представьте себе, что вы сильно влюблены: каждый обожающий взгляд, каждую нежную ласку, каждый слабый вздох вы считаете знаком того, что возлюбленная любит вас; все, что она делает, будет обусловлено любовью к вам, так же как ваши знаки обусловлены любовью к ней. Затем, однажды, вы обнаруживаете, что она – всего лишь машина, хитро построенная затем, чтобы демонстрировать знаки любви к вам; но она не обладает сознанием, будучи всего лишь машиной, имитацией возлюбленной. Вы все еще любите ее?»8